Дороги
бывают разными. Ровными и извилистыми, пологими и крутыми, проложенными сквозь
города, поля и чащи лесов. Одна дорога может привести тебя к людям, другая – к
стае волков, третья – к солёному морю. Дороги не так просты, как нам с тобой,
Читатель, кажется. Даже знакомая тропа, изученная вдоль и поперёк в состоянии
вывести нас в совершенно незнакомое место, если пройти по ней чуть дальше, чем
обычно или ступить на то незаметное ответвление.
Дороги
видели многое. Одиноких путников с незатейливыми узелками на плечах, кареты,
скачущих во весь опор коней, разбойников, бродячих циркачей, цыган,
сказочников, астрономов, волшебников…
На своём
пути я тоже встречал большого вороного коня; нескольких варваров, что пировали
в чаще соснового леса у яркого костра; шумные фургоны циркачей; исходящие
музыкой кибитки кочующих народов; встречал парочку рассказчиков, что несли в
руках гигантские книги; астронома, считающего звёзды, высыпавшие на ночной
небосклон как рыжие веснушки на лицо молодой девушки; несколько раз на моём
пути попадались и маги…
А вообще
дорога – это кладезь историй. Бредя по этой извилистой ленте, оброненной
небесным великаном на землю, можно узнать немало преданий, рассказов и легенд.
Услышать сотни очаровывающих как рассвет песен. Но и пережить немало опасных
приключений.
Например,
можно набрести на Город Пустых Башен. Крайне неприятное место, населённое
странным и внушающим липкий ужас народом. Материальными Тенями. Невоплощёнными
Героями, мёртвыми снами и существами, напоминающими чёрных кошек с несоразмерно
длинными, изогнутыми хвостами.
Я встречал
речных ведьм, танцующих в полнолуние. Своими глазами видел огромных орлов из
Горного Народа. Еле унёс ноги от разъярённого гиппогрифа, которого случайно
потревожил в чаще леса. От души смеялся над шутками бродячих циркачей, с которыми
одно время путешествовал. Отражался в водах многочисленных озёр и витражных
стёклах городских домов.
Я видел
множество, великое множество дорог. И обо мне даже пошли слухи, как о Страннике
или как там меня называли? Вы наверняка слышали.
Я ходил по
лесам, городам, полям, гигантской тропе Млечного Пути. Побывал в затаённых
уголках самых разных Миров, аки один из тех цыган, что неисчислимое множество
раз встречались мне на пути.
Однажды я
наткнулся на тропу, неприметную узкую дорогу, что, постепенно возвышаясь,
пролегала по воздуху. Как мост, но безо всяких видимых опор.
Моя рука
легла на калитку, спугнув стайку маленьких бумажных птичек, мигом вспорхнувших
к кронам многовековых сосен и кедров. Выкрашенная белой краской дверца без
скрипа отворилась, блеснув позолоченной ручкой. Над калиткой, на длинном тонком
и изогнутом столбе покачивался фонарь, накапливающий в себе красноватые
закатные лучи. Вечерние солнечные «зайчики» попадали в эту стеклянную коробочку
и всю ночь покорно освещали выкрашенную белой краской дверцу, а на рассвете,
едва из-за нечёткой от тумана линии горизонта показывалось Солнце, фонарь
тотчас же выпускал их на волю, приоткрыв стеклянную створку.
Я
неторопливо шёл по этой загадочной тропе, со всех сторон окружённый лесом,
хвоей и десятками любопытных белок, с интересом поглядывающих на меня с веток.
Пару раз мне попадались лисы, еноты, горностаи. И лошади, бегущие по огромному
полю. Лес остался позади. Мне удалось успешно пересечь мелкие речушки,
кристально-чистые, прозрачные как сам воздух озёра. Их воды отливали зелёным и
синим цветами, подчас настолько яркими, что слегка резало в глазах. Нагнувшись
и свесившись с не то тропы, не то огромного моста, я осторожно потрогал воду.
Она была прохладной как стекло по вечерам в конце августа.
...За занавесью
неплотного тумана, которую я запросто отодвинул
сторону рукой как обыкновенные портьеры, простиралась усыпанная осенними
листьями широкая дорога, ведущая прямо к небольшому двухэтажному дому. Крыша
строения была такого же цвета, как местная листва, а маленькие чердачные окошки
искусно изукрашены витражом. Туман и опавшие листья шуршали как последняя
дорожка виниловой пластинки, на которую попадает игла патефона.
Из-за дома,
смеясь и что-то весело восклицая, выбежала группа детей. Их было человек пять,
не больше. Но вдруг я заметил, что вокруг их, детей, множество. Все разного
возраста и в одежде разного времени. Вон тот юноша одет в королевскую мантию и
большую блестящую драгоценными камнями корону. А вон та маленькая девочка,
зажавшая в одной руке кисть, а в другой палитру, надела старую, явно с чужого
плеча рубаху, всю перепачканную разноцветными красками. Справа от дома виднеется
поселение индейцев, чьи островерхие типи лишь чуть прикрыты туманом, который
рассеивают костры. Вот скачет верхом на коне цирковой наездник. Конь, надо
сказать, на полном ходу вбегает в озеро, заставив хозяина изрядно промокнуть, и
восторженно гарцует на мели, гоняясь за лягушками.
На крыльце
восседает меланхоличного вида длинноволосый мальчишка с белыми, почти
незаметными шрамами на лице и, улыбаясь, слушает музыку, проливающуюся на
воздух из изогнутого саксофона своей младшей сестры. Рядом снуёт маленький
фарфоровый человечек. По двору, вынюхивая что-то в слое опавших осенних
листьев, трусит лис. Над домом яркой кометой пролетает туча фей.
Из дома,
кое-как волоча за собой огромную корзину с мандаринами, появляется персонаж,
окутанный едва заметным для интуитивного зрения сиянием. Несомненно, волшебным.
Значит, он маг или искуснейший фокусник.
Глядя на
всех этих людей, на смешение эпох и культур, веков и красок, я понимаю, что
случайно нашёл чей-то особенный Мир. Дом чьих-то фантазий, снов и слов,
складывающихся в истории. Удивительные истории чьего-то особенного Мира…
