Скрипачка

Серые тучи затянули небо так, что нигде не было видно ни единого просвета. Всё вокруг было залито таким же серым светом, не приносящим особой радости. Я быстро шла по улицам, нужно было спешить в фотостудию, где меня уже ждали модель и второй фотограф. Я прекрасно знала, что стоит мне зайти в студию и влиться в работу, вся сегодняшняя меланхолия, навеянная неопределённой погодой, развеется. Да. Я улыбнулась сама себе. Да. Стоит лишь начать творить, придумывать, искать.

В лицо подул резкий и сильный ветер, растрепавший волосы и на секунду перехвативший дыхание. Подойдя к одной из зеркальных витрин, я принялась спешно приводить себя в порядок, чтобы не являться в таком виде в студию. 

Откуда-то послышалась музыка. Протяжная и печальная. Сначала я подумала, что звуки доносятся из магазина, но, прислушавшись, поняла, что ошиблась. 

Поодаль, у другой стороны зеркальной, отражающей серое небо, витрины, стояла девочка в пальто. 

Начался дождь. С каждой секундой он усиливался, люди разбегались под тенты, в магазины, в подъезды, в подземку, а девочка стояла и играла на маленькой скрипке. Казалось, девочка не замечала ничего вокруг себя: ни дождя, ни того, что её старое пальто промокло насквозь, ни капель воды, стекающих с её инструмента, ни замёрзших пальцев, ни футляра с пригоршней мелких монеток на дне. Словно в тот момент для этой маленькой девочки не существовало ничего, кроме её самой и Музыки, которая, видимо, была единственным спасением от полной нищеты, от холода, от безжалостных, порой неоправданно жестоких взглядов. Спасением от одиночества, от сурового мира. 

Я просто стояла под дождём и смотрела на неё. Девочке на вид было от восьми до дести лет. Потрёпанная вязаная шапка, сбитые ботинки, истёртый футляр, исцарапанное, неумытое лицо, кровоточащая ссадина на руке. 

Играла она хорошо. Играла, казалось, для себя одной. Не замечая ничего и никого. 

Подойдя, я положила в истёртый футляр промокшую купюру в пятьдесят рублей. Я думала, что скрипачка даже не заметит, но та благодарно кивнула и улыбнулась, не прерывая игры. 

А люди сновали мимо. Им было элементарно некогда положить в её футляр хотя бы десятку. 

Им некогда помочь другим. Хотя бы словом, хотя бы жестом. 

Им некогда хоть чем-то помочь брошенному ребёнку. Им некогда... Зато есть время на то, чтобы тыкать пальцами в таких вот детишек, чтобы осуждать. Осуждать, но ни черта не делать! Или делать вид, что мы ничего не видим. Это ведь удобно, да? Все ведь думают, что за них всё решают кто-то и где-то. Решаешь ТЫ. Решаю Я, какой будет моя жизнь.