Творец уйдёт, а творение останется.

Я вошел в маленький холл. На стенах висели светильники, залившие пространство мягким светом. Узкий коридор, освещённый такими же лампами. Звук моих шагов отдавался от стен тихим эхом. Я чувствовал, что здесь давно никто не ходил. Но ни на стенах, ни на полу, ни на лампах не было пыли или паутины. Везде царила чистота. Блестящий паркет отражал предметы, словно зеркало.

За поворотом коридора обнаружились две двери. Одна аккуратная, лакированная, блестящая и с узорами. Вторая же, напротив, тусклая, пыльная, с облупившейся краской непонятного цвета и хлипкой ручкой. На обеих дверях красовались медные таблички с одинаковыми надписями "Творец". Что бы это могло значить?

После секундного раздумья, я толкнул первую дверь и та легко и широко распахнулась. Не сказать, что в комнате, находящейся за дверью, царил идеальный порядок, нет. На столе лежал ворох бумаг, исписанных небрежным почерком. В углу, под лампой, громоздился мольберт. На полках стояли многочисленные книги, а в большом шкафу со стеклянными дверями хранилось множество музыкальных пластинок. Тут же, рядом, стоял и проигрыватель. 

Я нерешительно открыл одну из стеклянных дверец и аккуратно извлек на оттуда одну из пластинок. 

Едва закончив колдовать под проигрывателем, я услышал какую-то весёлую мелодию, которая сменилась другой - более протяжной и лиричной. И, слушая эти звуки, вслушиваясь в текст, ныряя в музыку с головой, хотелось творить. Сеть за мольберт, взять в руки лежащую на комоде скрипку, написать насколько строк на одном из листов разбросанной по столу бумаге. 

Я просидел в этой комнате ещё, как минимум, два часа, но вспомнил, что есть и ещё одна. 

Вторая комната отличалась от первой. Начать с того, что едва я дотронулся до дверной ручки, она тут же со стуком упала на пол. Дверь пронзительно заскрипела, тяжело отворяясь. 

В этой комнате не было блестящего паркета. Вместо него я увидел только серый бетонный пол, покрытый ковром пыли. На обшарпанных стенах были развешаны картины, настолько потускневшие, что нельзя было определить, что же на них изображено. В комнате царила тишина и пустота. В шкафу шустрые пауки уже сплели своё серебристое кружево. По полу были рассыпаны гниющие бумаги. Все пространство комнаты не внушало ничего, кроме желания поскорее отсюда убраться.

Вернувшись в первую комнату, я сел в кресло и стал обдумывать увиденное. Что же это? Почему эти комнаты так отличаются друг от друга. Почему в этой комнате хорошо? Почему музыка, что записана на тех пластинках так вдохновляет и пробуждает внутренние силы? Почему бумаги на столе целы, а в соседней комнате гниют, превращаясь в кашу? И что означает странные надписи "Творец" на каждой двери? Что?

Мой взгляд блуждал по пространству комнаты, перескакивая с предмета на предмет. Я словно бы искал ответ, но не находил его. Не находил.

Не знаю, что заставило меня выйти в коридор, но только сейчас я заметил высокую, но неглубокую нишу, в которой помещалась статуя, изображающая молодого человека. 

"Давид" - эта мысль возникла в голове, подобно вспышке. 

Да, точно, эта статуя оказалась копией знаменитого творения Микеланджело Буонарроти - великого скульптора, поэта, мыслителя и художника. 

Рядом с Давидом, справа, красовалась табличка и чеканной надписью "Творец уйдёт, а творение останется". 

Творец уйдёт, а творение останется. Вот она - разгадка. Вот почему на дверях обеих комнат висят таблички "Творец". Творцы ушли. Творения истинного Творца живы. Творения подражателя мертвы. О них все забыли, а время сделало своё дело. 

Но истинные Творения настоящего Творца будут жить вечно.

Творец уйдёт, а творение останется...